Об авторе статьи с Вики:
Гаса́н Чинги́зович Гусе́йнов (родился 1 сентября 1953, Баку) — российский филолог, доктор филологических наук (2002). Автор нескольких книг и более ста статей по классической филологии и истории культуры, современной политике и литературе. <...>
С 2007 года — профессор филологического факультета МГУ, где читает курсы истории античной литературы, древнегреческого языка и введения в классическую филологию[2]. Руководитель российской части международного проекта Catalogus Philologorum Classicorum (Каталога антиковедов)[3]. С апреля 2011 года по сентябрь 2012 года — директор Центра гуманитарных исследований РАНХиГС[4]. С октября 2012 года — профессор НИУ ВШЭ. Преподаёт также в Базельском университете (Швейцария)[5] .
Я для начала, чтобы пост не был слишком громоздким, процитирую лишь несколько важных, с моей точки зрения, абзацев из весьма объёмной его статьи. Ключевое выделено мною жирным + цветом.
И вместе с тем остается вопрос: каков же тот глобальный месседж, который делает тексты, написанные на русском языке сегодня, жизненно необходимыми для других?
Переформулируем вопрос.
Какой сегмент русской речи сегодня значим глобально и массово? Все еще язык ракетно-космической техники или поэзии Серебряного века? Или сейчас важнее язык Русской православной церкви или жаргоны политиков и дальнобойщиков, сутенеров и наркоторговцев, силовиков и боевиков? Их надо изучать всем, кто любит и хочет лучше понять современную Россию, — от предпринимателя до историка. Конечно, бывают и другие мотивации — и более скромные, и, наоборот, более амбициозные.
<...>
Искушению взять правильный, традиционный, восходящий к предполагаемым культурным ориентирам XIX века язык и с его помощью вытеснить деревянный русский советский язык — с его словарем и мыслительными конструкциями — поддаются многие писатели и мыслители. Пример наиболее авторитетного проекта такого рода — это «Словарь языкового расширения», составленный Александром Солженицыным. Чтобы понять, почему этот проект провалился — без всякого треска, а просто утонул в болоте, — нужно посмотреть вокруг.
<...>
Особое место занимает русский язык «всемирной паутины». Русскую сеть в мире поддерживает не просто многомиллионная диаспора. Говорят, что большая часть грамотных пользователей русскоязычного сегмента Интернета находится за пределами России. Не будь «паутины», русскоязычные анклавы, возможно, давно утонули бы в иноязычном окружении. А отдельные фрагменты образования на русском языке, доставшиеся еще от советского времени, продолжают быть образцами для родителей, дедушек и бабушек с нормативным школьным опытом. Сейчас русский сегмент всемирной сети — это новая кузница языка.
<...>
Одна из гипотез, которая могла бы объяснить скорость вторичного «одеревенения» русского и одновременно утраты им некоторых глобальных функций, — та, что языковая политика на протяжении почти целого века была политикой унификации, нивелировки и обслуживания государственного интереса — всякий раз нового.
<...>
Точнее, они не осмыслены с применением как раз тех современных лингвистических теорий, которые так продвинули философию языка в США, где фундаментальная теория языка и сознания позволила развить критику, например, политического языка. От Н. Хомского до Дж. Серля — если говорить только о живущих и активно участвующих в создании социальной теории философов-лингвистов — в России берут только «лингвистику», считая политику и социальную действительность вообще делом не научным. Одним из редких исключений был рано умерший математик и гуманитарий Юрий Иосифович Левин, но школы он, кажется, не оставил. Взаимообусловленность лингвистических и социальных феноменов мы найдем в работах В.И. Беликова. Но основное поле держат носители идеологии «культуры речи» и такого научного исследования языка, адепты которого должны научиться не видеть, не замечать текущую живую речь.
<...>
Это-то парадоксальное политическое скопчество современного российского языкознания лишило целую отрасль науки всякого политического авторитета. Фантасмагорический алогизм, вызывающее мракобесие политического класса современной России, наглый нахрап людей, которые просто в силу их малограмотности не должны были бы пройти квалификационный отбор в собственные клерки, это и следствие воздержания языковедов как сообщества от борьбы за авторитет. Само представление о смысле гуманитарных наук задержалось в своем развитии в России на уровне советских 1970-х—1980-х годов, и даже раньше — на этапе фиги в кармане, так что к встрече с новой и пугающей реальностью исследователи языка оказались не готовы. Даже в большей степени, чем так называемые рядовые носители языка.
Несмотря на наличие очень хороших исследований по истории языкознания недавнего прошлого (книги В.М. Алпатова о Марре и марризме, о языковой политике в СССР), все же до критического анализа идеологической роли важнейшего цеха гуманитарной науки еще очень далеко.
<...>
Тем временем эпоха СССР миновала, оставив не изученными важнейшие пласты русского языка — «низ» речи и ее казенный «верх». В Википедии носители других языков спокойно анализируют свои национальные сквернословия. В русской Википедии мат табуирован. Зато существует портал «Лукоморье» (недавно переехавший с домена «.ру» за границу) — матерная пародийная эмуляция википедийного знания. Тем временем Госдума России, не потрудившись изучить вопрос, приняла закон, запрещающий публичное применение сквернословия. И это после 70 лет тотального запрета даже на просторечие в советской печати и в разгар беспримерной для носителей языка речевой сквернословной агрессии.
Полный текст статьи от 5.2.2014 (в "Дружбе народов") тут:
http://xn--80aabggdk2dkbof7a.com/articl ... ennom-mire
