ГРАМОТА.РУ

**Тигра** » 20 дек 2013, 01:41

ne znatok писал(а):Тут же не говорится, что у других народов не было аналогичных обычаев.

Знаменитая "Алая буква" Готорна.
И знаменитый же фильм Абуладзе "Древо желаний".

**adada** » 20 дек 2013, 02:01

Что ж , теперь мы можем предположить, что Шабас мог быть вдохновлен общенародными девичьими страстями (от "страх"), о чем Цветаева имела право догадаться и что могла прочувствовать.
И что несколько затруднительнее постичь современному эмансипированному зрителю. :)

**mirage** » 20 дек 2013, 14:42

Ой, спасибо, adada! Это меня ночью переклинило, сейчас поправлю!:)

**mirage** » 20 дек 2013, 14:54

Это мое экс- вместо эк- как раз могло выразить мысль "все это ушло":).

Знаете, в самой девочке цвета Луны нет пошлости, нет вульгарной чувственности, она выглядит достаточно целомудренно, как мне кажется. И это Цветаева уловила -- её стихотворение об этом. Пошло подглядывание, к которому словно приглашает художник. Это именно подглядывание с целью раздразнить, а не любование красотой.

**mirage** » 20 дек 2013, 15:10

По ссылке много забавных фото в старинных купальных костюмах

http://subscribe.ru/group/pozitiv/4620744/

**mirage** » 20 дек 2013, 18:12

У других народов были обычаи и пострашнее.

Оставив в стороне древние обычаи забивать камнями, напомню о масках позора, коими женщин осчастливили англичане и шотландцы.

Маску надевали на женщин, обвинённых в колдовстве (молчит, значит не может колдовать), сварливости и дурном характере. Иногда на маске был колокольчик, он звенел и привлекал к женщине больше внимания, когда муж вёл её по улице. Для этих целей к маске прикреплялся поводок, а прохожие выражали женщине презрение, бросали в неё что попало или даже били, порой до смерти. Прохождение по городу в таком виде было дополнительным наказанием. (В исторических документах изредка встречаются упоминания того, что маску надевали и на мужчин.)

Маски быстро распространились в Европе.

Эту фотографию я сделала в музее Хоэнзальцбурга. В самой крепости никого не пытали, просто разместили экспозицию. Кровь стынет в жилах.

И в Америке:

Сценка из Новой Англии. На груди надпись: "грубиянка". Какой вы думаете год?

1885!

Еще раз подчеркну, что наказывали так не столько за колдовство (ведьм-то все-таки в основном сжигали), сколько за сварливый характер. Укрощение строптивой, т.с.

Scold's bridle называются эти маски на языке страны происхождения.

Уздечка для сварливой.

Вот такие вот habits and ways of British life. В школе их, правда, не проходят.

**Тигра** » 20 дек 2013, 23:10

Правда, 1885 — год создания литографии. Может быть, она иллюстрировала старинный обычай, а не всё ещё существующий?

Wiki говорит:

The scold's bridle did not see much use in the New World, though Olaudah Equiano recorded that it was commonly used to control Virginia slaves in the mid-18th century. Men and women were usually placed in the stocks as an equivalent punishment.

**mirage** » 20 дек 2013, 23:15

Тигра, тоже на это надеюсь. Но как я читала, маски использовали квакеры. Допускаю, что у них старые обычаи соблюдались долго.

**ne znatok** » 20 дек 2013, 23:30

mirage писал(а):Знаете, в самой девочке цвета Луны нет пошлости, нет вульгарной чувственности, она выглядит достаточно целомудренно, как мне кажется. И это Цветаева уловила -- её стихотворение об этом. Пошло подглядывание, к которому словно приглашает художник. Это именно подглядывание с целью раздразнить, а не любование красотой.

Для меня тут главное - что картина просто плоха:

Полная, абсолютнейшая фигня...
...просто никуда не годится.
...Тиражирование пошлости

А Цветаева в ней чего-то такое нашла. :)

нет вульгарной чувственности

Кстати, тут бы я поспорила. : )

**adada** » 21 дек 2013, 01:52

А мне и нам столько поучительного на форуме рассказывали о том, как полезно рассматривать благородные оригиналы живописных произведений, -- что я, было, вообще зарекся судить об их достоинствах по копиям...

**Тигра** » 21 дек 2013, 02:39

Adada, не помню, чтобы кто-то добавлял, что нет никакого смысла видеть репродукции или что невозможно иметь суждение о некоторых аспектах произведения по репродукции.

**adada** » 21 дек 2013, 03:53

Естественно! Естественно судить о композиции, о степени обнаженности персонажей, о перспективе... Но когда содержанием, объектом, фокусом аспекта выбирается, например, цвет -- тут неизбежно открывается простор для произвола, не правда ли?

**Тигра** » 21 дек 2013, 05:09

Правда.

**Тигра** » 04 июн 2015, 12:16

Девочка с персиками

Сияет сад, и девочка бежит,
ещё свежо июня новоселье.
Ей весело, её занятье — жить,
и всех любить, и быть любимой всеми.

Она, и впрямь, любима, как никто,
семьёй, друзьями, мрачным гимназистом,
и нянюшкой, воззревшейся в окно,
и знойным полднем, и оврагом мглистым.

Она кричит: “Я не хочу, Антон,
ни персиков, ни за столом сиденья!”
Художник строго говорит о том,
что творчество, как труд крестьян, —
вседенно.

Меж тем, он сам пристрастен к чехарде,
и сам хохочет, змея запуская.
Везде: в саду, в гостиной, в чердаке —
его усердной кисти мастерская.

А девочке смешно, что ревновал
угрюмый мальчик и молчал сурово.
Москву давно волнует Ренуар,
Абрамцево же влюблено в Серова.

Он — Валентин, но рекло он отверг
и слыл Антоном в своеволье детства.
Уж фейерверк, спех девочки — наверх:
снять розовое, в белое одеться.

И синий бант отринуть до утра,
она б его и вовсе потеряла,
он — надоел, но девочка — добра,
и надеванье банта повторяла.

Художника и девочки — кумир:
Лев золотой, Венеции возглавье.
Учитель Репин баловство корил,
пост соблюдая во трудах, во славе.

А я люблю, что ей суждён привет
модистки ловкой на мосту Кузнецком.
...Ей данный вкратце, иссякает век.
Она осталась в полдне бесконечном.

Ещё сирень, уже произросло
жасминное удушье вкруг беседки.
Серьёзный взор скрывает озорство,
не сведущее в скуке и бессмертье.

Пусть будет там, где персики лежат,
пусть бант синеет, розовеет блуза.
Так Мамонтову Верочку мне жаль:
нет мочи ни всплакнуть, ни улыбнуться.

Ахмадулина, 1999

**ne znatok** » 04 июн 2015, 12:37

...Она, и впрямь, любима, как никто,
семьёй, друзьями, мрачным гимназистом,
и нянюшкой, воззревшейся в окно,
и знойным полднем, и оврагом мглистым.

...Меж тем, он сам пристрастен к чехарде,
и сам хохочет, змея запуская.
Везде: в саду, в гостиной, в чердаке —
его усердной кисти мастерская.

...Москву давно волнует Ренуар,
Абрамцево же влюблено в Серова...

Очень уж по-пастернаковски у нее получается. На грани подражания.

**Тигра** » 04 июн 2015, 12:40

Да? Я не слышу Пастернака.
Но не слышу и Ахмадулину. Правда, она уже стара, и написано в больнице.

Мне-то было интересно, потому что я недавно что-то узнала о Серове ранее мне неизвестное. В том числе о том, как он медленно писал. Это вообще невероятно — модели сидели у него по сорок раз, а то и восемьдесят!

И ещё: это одна из самых ранних его работ. Но именно по ней его обычно и знают. Как с конфетной коробки... "Мишки" Шишкина.

**Хелена** » 04 июн 2015, 12:44

Тигра писал(а):Как с конфетной коробки... "Мишки" Шишкина.

Обижаешь! "Мишек на дереве" мы давно изучили!

**Хелена** » 04 июн 2015, 12:45

**ne znatok** » 04 июн 2015, 13:21

Ой, я вспомнила, кого мне напомнило! Не Пастернака, а Д. Быкова! Даже конкретные стихи, но сейчас нет времени искать.
Так что, тсз, не он украл, а у него украли.
Это все потому, что да, мало похоже на собственно Ахмадулину.

**fililog** » 05 июн 2015, 00:59

Иероним Босх

Я завещаю правнукам записки,
Где высказана будет без опаски
Вся правда об Иерониме Босхе.
Художник этот в давние года
Не бедствовал, был весел, благодушен,
Хотя и знал, что может быть повешен
На площади, перед любой из башен,
В знак приближенья Страшного суда.

Однажды Босх привел меня в харчевню.
Едва мерцала толстая свеча в ней.
Горластые гуляли палачи в ней,
Бесстыжим похваляясь ремеслом.
Босх подмигнул мне: «Мы явились, дескать,
Не чаркой стукнуть, не служанку тискать,
А на доске грунтованной на плоскость
Всех расселить в засол или на слом».

Он сел в углу, прищурился и начал:
Носы приплюснул, уши увеличил,
Перекалечил каждого и скрючил,
Их низость обозначил навсегда.
А пир в харчевне был меж тем в разгаре.
Мерзавцы, хохоча и балагуря,
Не знали, что сулит им срам и горе
Сей живописи Страшного суда.

Не догадалась дьяволова паства,
Что честное, веселое искусство
Карает воровство, казнит убийство.
Так это дело было начато.
Мы вышли из харчевни рано утром.
Над городом, озлобленным и хитрым,
Шли только тучи, согнанные ветром,
И загибались медленно в ничто.

Проснулись торгаши, монахи, судьи.
На улице калякали соседи.
А чертенята спереди и сзади
Вели себя меж них как Господа.
Так, нагло раскорячась и не прячась,
На смену людям вылезала нечисть
И возвещала горькую им участь,
Сулила близость Страшного суда.

Художник знал, что Страшный суд напишет,
Пред общим разрушеньем не опешит,
Он чувствовал, что время перепашет
Все кладбища и пепелища все.
Он вглядывался в шабаш беспримерный
На черных рынках пошлости всемирной.
Над Рейном, и над Темзой, и над Марной
Он видел смерть во всей ее красе.

Я замечал в сочельник и на пасху,
Как у картин Иеронима Босха
Толпились люди, подходили близко
И в страхе разбегались кто куда,
Сбегались вновь, искали с ближним сходство,
Кричали: «Прочь! Бесстыдство! Святотатство!»
Во избежанье Страшного суда.

4 января 1957
Павел Антокольский

**ne znatok** » 05 июн 2015, 09:40

И все-таки Пастернак (это я все о своем, о девичьем).
----------------------
Где-то у нас была не то чтобы ветка, но какой-то разговор об Антокольском. Я сказала, что не люблю Антокольского, меня пристыдили. И частично, кажется, переубедили.

**fililog** » 05 июн 2015, 09:51

Да, была небольшая ветка (viewtopic.php?f=12&t=5347), Вы же ее и открывали.

**ne znatok** » 05 июн 2015, 10:02

Спасибо, перечитала с интересом.

**fililog** » 06 июн 2015, 21:40

Пожалуй, еще два стихотворения Павла Антокольского (то, которое 1915 года, - из ранее не публиковавшихся).

Веласкес

О, как обречены на траурных портретах
Инфанты, карлики, дуэньи и алькады
В брабантских кружевах и бархатных беретах.
Там, в дымной глубине несутся кавалькады,
Блистают празднества в садах Аранхуэца,
В мятежной Фландрии пылают баррикады
И громоздят костры, не смея оглядеться,
Во имя Господа севильские монахи.
А здесь — они навек, виденья Веласке́са,
Навек осуждены, и будут жить, и в страхе
Глядеть во мрак времён. И видят поколенья,
Идущие в музей к их золочёной плахе,
К жестоким образам Тоски и Вырожденья.

1915

портрет 1659 г. (Прадо)

Портрет инфанты

Художник был горяч, приветлив, чист, умен.
Он знал, что розовый застенчивый ребенок
Давно уж сух и желт, как выжатый лимон;
Что в пульсе этих вен — сны многих погребенных;
Что не брабантские бесценны кружева,
А верно, ни в каких Болоньях иль Сорбоннах
Не сосчитать смертей, которыми жива
Десятилетняя.
Тлел перед ним осколок
Издерганной семьи. Ублюдок божества.
Тихоня. Лакомка. Страсть карликов бесполых
И бич духовников. Он видел в ней итог
Истории страны. Пред ним метался полог
Безжизненной души. Был пуст ее чертог.

Дуэньи шли гурьбой, как овцы. И смотрелись
В портрет, как в зеркало. Он услыхал поток
Витиеватых фраз. Тонуло слово «прелесть»
Под длинным титулом в двенадцать ступеней.
У короля-отца отваливалась челюсть.
Оскалив черный рот и став еще бледней,
Он проскрипел: «Внизу накормят вас, Веласкец».
И тот, откланявшись, пошел мечтать о ней.

Дни и года его летели в адской пляске.
Всё было. Золото. Забвение. Запой
Бессонного труда. Не подлежит огласке
Душа художника. Она была собой.
Ей мало юности. Но быстро постареть ей.
Ей мало зоркости. И всё же стать слепой.

Потом прошли века. Один. Другой, И третий.
И смотрит мимо глаз, как он ей приказал,
Инфанта-девочка на пасмурном портрете.
Пред ней пустынный Лувр. Седой музейный зал.
Паркетный лоск. И тишь, как в дни Эскуриала.
И ясно девочке по всем людским глазам,
Что ничего с тех пор она не потеряла —
Ни карликов, ни царств, ни кукол, ни святых;
Что сделан целый мир из тех же матерьялов,
От века данных ей. Мир отсветов златых,
В зазубринах резьбы, в подобье звона где-то
На бронзовых часах. И снова — звон затих.

И в тот же тяжкий шелк безжалостно одета,
Безмозгла, как божок, бесспорна, как трава
Во рвах кладбищенских, старей отца и деда,—
Смеется девочка. Сильна тем, что мертва.

1928

портрет 1655 г. (Лувр)

**Тигра** » 05 авг 2015, 01:04

Лев Лосев

В амстердамской галерее

На руках у дамы умер веер.
У кавалера умолкла лютня.
Тут и подкрался к ним Вермеер,
Тихая сапа, старая плутня.
Свет, но как будто не из окошка.
Европа на карте перемешалась.
Семнадцатый век, но вот эта кошка
Утром в отеле моем ошивалась.

Как удлинился мой мир, Вермеер,
Я в Оостенде жраал уустриц,
Видел прелестниц твоих, вернее,
Чтения писем твоих искусниц.
Что там, в письме? Не мементо ли мори?
Все там будем, но серым светом
С карты Европы бормочет море:
Будем не все там. Будем не все там.

В зале твоем я застрял, Вермеер,
Как бы баркас, проходящий шлюзы.
Мастер спокойный, упрятавший время
В имя свое, словно в складки блузы.
Утро. Обратный билет уже куплен.
Но поезд не скоро, в 16:40.
Хлеб надломлен. Бокал пригублен.
Нож протиснут меж нежных створок.

**Тигра** » 05 авг 2015, 01:05

**Тигра** » 05 авг 2015, 01:08

**Тигра** » 10 сен 2015, 10:40

Не живопись, конечно, но мы же и графику приветствуем.

Вадим Шефнер

Милость художника

На старинной остзейской гравюре
Жизнь минувшая отражена:
Копьеносец стоит в карауле,
И принцесса глядит из окна.

И слуга молодой и веселый
В торбу корм подсыпает коню,
И сидят на мешках мукомолы,
И король примеряет броню.

Это все происходит на фоне,
Где скелеты ведут хоровод,
Где художник заранее понял,
Что никто от беды не уйдет.

Там, на заднем убийственном плане
Тащит черт короля-мертвеца,
И, крутясь, вырывается пламя
Из готических окон дворца.

И по древу ползет, как по стеблю,
Исполинский червец гробовой,
И с небес, расшибаясь о землю,
Боги сыпятся – им не впервой.

Там смешение быта и бреда,
Там в обнимку – Чума и Война;
Пивоварам, ландскнехтам, поэтам –
Всем капут, и каюк, и хана.

… А мальчишка глядит на подснежник,
Позабыв про пустую суму,
И с лицом исхудалым и нежным
Поселянка склонилась к нему.

Средь кончин и печалей несметных,
Средь горящих дворцов и лачуг
Лишь они безусловно бессмертны
И не втиснуты в дьявольский круг.

**Тигра** » 10 сен 2015, 10:42

А вот именно ту найти бы... Но не нашла.

**zyablik** » 10 сен 2015, 12:03

Не совсем поэзия. То есть совсем не поэзия, но живопись в литературе - роман Переса-Реверте "Фламандская доска". Прочитала с огромным удовольствием!
И еще "Щегол" Донны Тартт.

**fililog** » 11 сен 2015, 02:37

Куда в косом его пейзаже
Без седока и без поклажи
Спешит коляска налегке?

(Александр Кушнер)

Винсент Ван Гог. Пейзаж в Овере после дождя (1890)

“Пейзаж в Овере после дождя”

Н.

Осины, ивы около запруд,
И заросли осоки, и дорога,
Болото, кочки — все, что есть вокруг —
Великолепно, в сущности — убого.
Искусство, необъятный твой пейзаж
Нас помещает в бездны сердцевину,
Какая точная, естественная блажь,
Художник, как Адам, возник из глины.
Но если отойти в далекий зал,
Стать на границе лучших откровений,
И высмотреть, что быстро срисовал
Бродяга, сумасшедший, новый гений.
Там паровозик на краю земли,
Повозка со снопом у переезда,
Пустующая лодка на мели,
Все движется намеренно и резво.
Все вместе с ним. Отбросив свой мольберт,
Сам живописец — нищий и богема,
Спешит в Париж, чтоб выполнить обет,
Из Амстердама или Вифлеема,
Теряя тюбики, чужой абсент глуша,
Среди народных скопищ и уродов,
И соскребая лезвием ножа
Пронзительные очи огородов.

Евгений Рейн

“Пейзаж в Овере после дождя”

Побелённых домов черепичные крыши
И пустая повозка, как косточка вишни.

И пурпурные маки и поезд вдали,
И дымы, и пары, и туман у земли;

И серебряной ленты причудливый блеск,
И темнеющий слева ни сад и ни лес;

И кустов фиолетовый цвет, или тень
Облаков, и дождём укороченный день;

И согбённый крестьянин хлопочет на грядке.
На квадрате пейзажа сплошные заплатки.

В серых яблоках лошадь, - любимая масть -
И идти тяжело, и не может упасть.

Как ни дразнит дорога её серебром, -
Трудно дышат бока и болит под ребром.

За мучительным шагом ещё два шага.
Что же дальше?

Устала в работе рука,
Кисти сложены и занавешен мольберт.
На палитре пылится расплавленный свет.

Запах терпкий озона, навоза и глины.
Горизонт, словно пухом покрыт тополиным.

(Владимир Чобан-Заде)

**adada** » 11 сен 2015, 08:13

zyablik писал(а):...И еще "Щегол" Донны Тартт.

Позвольте тут приоффтопнуть! :)

...американка Тартт заказала себе написать большой английский роман, и у нее получилось.

(Думаю в скобках, видно ли это в переводе Анастасии Завозовой — который очень хорош, но при этом неуловимо стилизован как раз под американский роман, под подростковую скороговорку Холдена Колфилда в переводе Райт-Ковалевой?)

Английский роман. Тут мне хочется себя правильно понять, потому что соответствующие страницы "Щегла" из лучшего, что написано о Нью-Йорке — и влипают в память со влажной яркостью переводной картинки, со всей доступной топографической точностью...

Нью-Йорк для меня ещё больший оффтоп и
"у-топ" — но упоминание Холдена Колфилда притягивает.

**fililog** » 12 сен 2015, 00:11

Питер Брейгель Старший. «Охотники на снегу»

Мне встретились три совершенно разных стихотворения.

Зима всюду зима
задним планом холмы
снег на склонах возвращаясь

вечером после охоты
из левого края
в пространство холста входят

охотники следом псы вывеска
косо висит
на трактире олень и распятие

холодает
на дворе
и только костер

языками отзывается ветру
кидаясь на хворост
что суют ему женщины справа

холм конькобежцы под ним
Брейгель-художник
все это впускает в себя

выбирая для фона
голый кустарник
картина готова

Уильям Карлос Уильямс
(Перевод Антона Нестерова)

ОХОТНИКИ НА СНЕГУ

...И к костру обернуться — пригород, а не град,
Ветхих домов вереница, птица, словно во сне
С ветки снялась и вправо. Остальные сидят,
В звонком воздухе слышно, как просыпался снег.
В звонком воздухе чудится словно движение, штрих
Кисти? Крылом ли пО небу? Четко, но не весьма
Видимо. Не озябла ли свора твоих борзых?
Дай отдохнуть собакам, не спускайся с холма:

Там, внизу, оживление и всякий резвый снует
Словно стрекозы крыльями вертикально и се —
Белым снег (снова ветрено), тусклым небо и лед,
Воды, давно уснувшие в мельничьем колесе,

Там, внизу, в этом времени от столиц и досель —
До горизонта серого, зрение переберет,
Глянь, Мария в Египет, герцог Альба в Брюссель,
У берегов Франции мерзнет парусный флот,

Там, внизу, очертания материка проросли
Льдами в хмурое, плещущее, где-то подле него
Мерзнут стрельцы и гончие, что такое вдали
С той стороны — холста ли? Плоской, как блин, земли?
Слышишь, если ты спустишься, то не увидишь всего

Этого — что в движении — псам ли замедлить бег?
Сойкам полет убыстрить? Передохни, повезло
Видеть с уровня птичьего — русла замерших рек,
Веер деревьев сизых, ветрено и светло.

Елена Генерозова

* * *

Брейгель — звучит, как будто крем для бритья,
и сейчас, эта мысль пойдет гулять по рукам,
а через полгода, когда у меня отрастет борода,
я куплю себе новинку — тюбик «Брейгель» for man,
и начну, перед зеркалом, выдавливать из него:
фламандский снег, крошечных охотников и собак.

Они заплутают в моей бороде и присядут на снег,
все ближе и ослепительней лезвие горизонта,
и тогда они убьют своих собак, а затем, и себя,
по очереди, выкладывая телами заповедь:
НЕ УКРАДИ!
(где восклицательный знак — труп человека,
в ногах у которого — мертвая собака).

Александр Кабанов

**ne znatok** » 21 сен 2015, 07:24

Описание "Охотников на снегу" Брейгеля Старшего есть у Саши Соколова в романе Между собакой и волком:

К незнакомому живописцу

**ne znatok** » 22 сен 2015, 11:29

Мне кажется, в этом стихотворении А. описывает несколько картин, может быть, две или три. Но ничего пока на ум не приходит, чтоб совпало.

Ахмадулина

**Тигра** » 22 сен 2015, 11:36

Я тоже не могу сообразить. Надменность плюс девочка — это "Всадница" Брюллова. Но ещё и курение ведь нужно. И перстенёк. И бусы.

**ne znatok** » 22 сен 2015, 11:46

Тигра, ты думаешь, это одна картина?

**Тигра** » 22 сен 2015, 11:49

ne znatok писал(а):Ты думаешь, это одна картина?

Вряд ли. А какого года стихи?

**ne znatok** » 22 сен 2015, 11:51

...и женщина с манжетами собольими
надменный взгляд отводит от меня. -

- это похоже на Крамского, но где тогда сигарета?

Стихи 1950 года

**Тигра** » 22 сен 2015, 11:53

Пятидесятого года? Как это? Ей 13 лет?

ГРАМОТА.РУ

Кто сейчас на форуме